Послевоенная жизнь (Из воспоминаний Лесняк Владимира Ивановича)

1. Довоенное детство
2. Начало войны
3. Сиротство
4. Оккупация
5. Эвакуация
6. Ранение и инвалидность
7. Освобождение
8. Жизнь и питание в оккупации и после неё
9. Под обстрелом «Катюши»
10. Победа
11. Послевоенная жизнь
12. Голод 1947 года

Приезжаю домой, дедушка молотит цепом хлеб, я давай помогать. Раз хлеб есть, значит есть суп, и каша, зелень разная на борщ. Рассказал, где был, как жил. Узнал, что как только потеплее стало она на речку ходили ловить «мясо» - двустворчатые моллюски, которые по дну ползают. Наловят ведра два, принесут домой, высыпят в корыто, обдают кипятком, вычищают от створок, и хоть суп, хоть щи, хоть так жарить или варить. Деликатес, устрицы! Таким образом, многие односельчане спаслись от смерти, какое ни есть, а мясо.

Вскоре встал вопрос, куда пойти работать. Не учиться, нет, учиться не на что, учиться - это надо где-то жить, за это надо платить, надо одеться, а у меня, кроме детдомовского костюма из полусукна больше ничего нет, учиться надо иметь книги, тетради и т.п., учиться – надо кормиться, а за что? Дедушка всё время говорил, что где-то надо устроиться писарем или на почте почтовым чиновником, больше нет мне работы с такой рукой.

Как-то по осени ранней, поехали на маслобойню и мельницу тётя, бабушка и я. Они встретили знакомую, бывшую односельчанку, она жила в пригороде, в посёлке Черевковка. Разговорились обо мне, куда пристроить, а та и говорит пусть приезжает к нам, будет пасти скот в совхозе, но скот работников с/хозяйства, будет плата 10 рублей со двора в месяц и ежедневная кормёжка. Я согласился, а куда деваться. Через несколько дней я был у Лебединских, познакомился с хозяином и их дочерью Аидой. На второй день стал пасти скот. Хозяин, Андрей, работал старшим конюхом в совхозе, хозяйка домохозяйка, дочь школьница. Меня кормили утром и вечером, была корова, молочком поили, короче, пошла жизнь райская. За квартиру не брали, так как я и их корову пас. Заработал денег что-то больше 150 рублей, а надвигалась зима, надо одежду. Соседская дочь работала в швейной фабрике в городе., мы с ней договорились за 100 рублей на заказ сшить фуфайку, вроде куртки с косыми карманами, хорошо стёганая, побольше ваты и верх не из х/б, а полусукно. На рынке в толчке купил шапку ушанку. Вышел парень хоть жени, но работа кончилась. Сезон закрыт.

Устроился в артель 20 лет Октября, артель инвалидов, думаю, я как раз к ней подхожу, а она ко мне. Артель занималась столярным делом, багеты отливали, всякие копилки-котики из гипса, мясной магазин (закупали скот у населения, забивали и в магазин).Я устроился в электроцех, в намоточное отделение. На заводах в цехах работают электродвигатели, они сгорают, попадают в цех перемотки. Мы их разбираем, старую намотку отжигаем и наматываем на катушки, затем этот провод устанавливаем на обмоточный станок, там же устанавливают катушку с обмоточной ниткой, провод проходит, его обматывают нитки и наматывается на другую катушку, уже в несколько слоёв обмотанный. Затем провод укладывается в пазы статора, приглаживается специальным утюжком, пазы изолируются прешпоном, затем пропитывается лаком, сушится, после сушки собирается полностью двигатель, испытывается и сдается предприятию.

Работал я учеником пять месяцев, ни разу не получал зарплаты, Спрашивал у других. Как они живут, - кто-то в семье работает на других предприятиях, где выдавали зарплату, плюс своя частная собственность, помощь с огорода, а потом через 5-6 месяцев получат сразу по 5-8 тысяч рублей (до 1947 г.). Спрашиваю, не пробовали жаловаться? «Да про нашу артель и Сталин знает». А как мне жить, на ул. Варшавской стал на квартиру к бабке с дочерью, дом на два хозяина, во второй половине жила тоже бабка с сыном. Эта бабка работала в детской консультации на кухне по переулку Почтовом (пер. Р.Люксембург). Моя хозяйка не работала, дочь работала, вроде, на железной дороге, сутками не была дома. Съезжу к дедушке, он даст 10 руб. на неделю, в сумку крупы пшеничной, картошки. А квартплату всё обещаю, 50 руб. надо отдать, а ставка 150 руб. Хозяйка варила с моего завтрак и ужин, прежде чем сесть за стол, она давала Евангелие. Да ещё на старославянском языке, читай вслух, - я читал, после чего разрешала есть. На работе существовал обеденный перерыв, в кармане ветер гуляет, а жрать охота, что делать? Как-то я пошёл за цехами и сараями, за одним из них обнаружил гору бутылок по 0,5 и 0,7 л, но все они битые у горлышка. Беру десяток и обработаю напильником, смажу машинным маслом, в глаза не бросается, а пальцем проведёт продавец, гладко. Сдам, побегу в обед куплю колбасы семипалатинской 150 г, булочку, «Ситро» бутылочку, вот и сыт. Но бутылочная гора не растёт, а тает, а зарплаты, как не давали, так и не дают. Выписал по заявлению аванс 100 рублей, хозяйке заплатил, да себе немного, а больше не выписывают, пришлось уволиться. Заявление подал, а расчёт не дали, трудовой не было, и я её не требовал.

Когда жил на Черевковке, к хозяйке бегала соседская девушка Нина, разговорились, а может, эту встречу хозяйка устроили. Она работала в городе на центральной почте почтальоном, и сказала, что им требуются почтальоны, - я решил пойти узнать. Приняли меня почтальоном. Это адская работа, на первых порах, особенно для ног. Неделю отходил, ног не чувствовал, так уставали. Ходить в день приходилось по 35-40 км, и в сумке больше пуда на плече газет, план надо выполнять по продаже марок и конвертов, да ещё пенсию разносить. После такой работы ещё на Черевковку ночевать. Утром захожу за Ниной, вдвоём по ул.Харьковской к Лиде Боровик и уже втроем идём на работу. Испытательный срок неделя, даже трудовую не выписывают, если не убежал, тогда оформляют. Зарплата 310 рублей (после 1947 г.), форма и всё, если не считать подаяния клиентов на участке, оно составляло от 10 до 20 руб. в день почтальону и от 15 до 25 руб. деньгоносцу, что составляло значительную прибавку к зарплате.